Поведение наркомана казалось мне странным
Я выросла в интеллигентной семье, и, как мне казалось, сама была хорошим примером сыну: работала, увлекалась спортом, вела здоровый образ жизни. Поэтому думала, что болезнь наркомания точно не коснется нашей семьи. Однако я ошибалась.
Далеко не сразу я это поняла… Сначала слово «наркоман» вызывало во мне чувство страха, а поэтому – сопротивление и отрицание. Я не знала ничего о зависимости и дисфункциональной семье.
Все началось тогда, когда я стала замечать изменения в поведении сына. Оно мне казалось странным, неприемлемым. Вначале он стал прогуливать занятия в школе. Мог проспать целый день, и при этом разбудить его было невозможно. Или же, наоборот, мог не спать двое суток. Он перестал ходить на курсы при вузе, хотя до этого посещал их с удовольствием. Иногда при разговоре с ним я отмечала нелогичность в ответах на мои вопросы, они казались мне бредовыми и странными. Меня переполняло чувство гнева, что он не ценит мои старания, было обидно, что не уважает меня как маму. У меня не было ни одного спокойного дня без страха за его будущее: как сдавать ЕГЭ, как поступать и учиться в институте, если человек так себя ведёт…
Я не хотела верить, что мой сын – наркоман
Кроме того, мой близкий пользовался мной, как кошельком. Но признать всё это я смогла только сейчас, когда поняла, что значит поведение наркомана. Тогда же я просто попадалась на манипуляции. Я не знала, не представляла, не хотела верить, что мой сын наркоман, и наивно доверяла ему. Когда нужны были деньги, он играл роль хорошего заботливого ребёнка, виртуозно врал. Например, мог позвонить или написать грустное эмоциональное письмо, как ему одиноко, что никто его не понимает, и в конце добавить очень вескую причину, для чего нужны деньги, и далее – нужную сумму.
Как я сейчас понимаю, его поведение было обусловлено зависимостью от наркотиков, когда здоровая сторона, хорошие качества просто были задавлены больными. Кроме того, его стремление употребить было настолько сильным, что заставляло обманывать, манипулировать, воровать и быть агрессивным. Я в такой степени боялась увидеть и признать поведение наркомана, что находила массу причин оправдать его.
Однажды мне позвонил один из друзей сына и прямо сказал: «Ваш сын наркоман». В этот момент я поняла, что его зависимость ни для кого не тайна и мне нужно это принять.
В Нар-Аноне я смогла снова полюбить жизнь
Вот тогда и начался мой процесс выздоровления. Первым делом я отпустила зависимого и отправила его в реабилитационный центр. А сама пошла на собрание группы Нар-Анона и начала работать над собой.
Я постепенно стала осознавать, что для моего близкого наркотиком было реальное вещество, а для меня – одержимость контролем и спасательством любимого ребёнка. Раньше мне казалось, что я вела себя правильно, но, придя в содружество Нар-Анона, я поняла: все мои поступки вызывали у моего близкого еще большую неуверенность и безответственность. Я давала советы, как надо поступать, и не давала право на выбор ему самому, нарушала его границы и не умела отстаивать свои. В целом я была несчастной, нервной женщиной, пребывающей в боли, страхе и отчаянии.
Я отстранилась от всех людей и ушла в изоляцию, потому что считала, что никто не понимает моей боли. Я не могла радоваться, я забыла, как это делать! Сработала психосоматика в виде заболеваний, требующих операций. Начались скандалы с другими членами семьи. Это было тотальное разрушение моей жизни, восстанавливать которую мне помогали и до сих пор помогают другие родственники наркоманов, делясь своим опытом, силой и надеждой.
Поведение наркомана выматывает, но у меня есть теперь поддержка других людей, которые испытывают то же самое, что и я. Я научилась проживать свои чувства, распознавать поведение наркомана, а также понимать его причины. Я учусь отвечать за свои реакции, за свою жизнь, учусь видеть хорошее в моем сыне, доверять ему. Это долгий и трудный путь.
Только в Нар-Аноне я смогла снова полюбить жизнь. Шаг за шагом я обретаю спокойствие, учусь принимать себя, любить своих близких и своего сына.