Мать наркомана, признание бессилия
С раннего детства сын рос, не создавая проблем. Он был моей гордостью – общительным, целеустремленным, развитым, учился отлично, школу закончил с медалью, я и мысли не допускала, что мою семью коснутся наркотики. Для меня наркоманами были отбросы общества – хулиганы, лоботрясы, двоечники. Поэтому, когда классный руководитель моего сына предложил послушать лекцию о наркомании, я подумала: «Мне-то это зачем? К нашей семье это не относится».
Однажды позвонила подруга и сказала, что мой сын занял у нее деньги, и меня как будто током пронзило – «наркотики!». В тайне я надеялась, что встреча с ним все прояснит, и мои предположения окажутся неправдой. Но опасения подтвердились. Увидев его, я испытала жуткий страх, вину, страдание, душа выла от боли.
Мы сидели на скамейке, мимо проходили ребята. Как он унижался, прося у них закурить… Я была раздавлена, состояние было мерзким, гадким, и одновременно жалела близкого. Чувство стыда захлестнуло меня настолько, что мне захотелось помыться. Я сидела и думала: «Неужели это происходит со мной? Неужели это мой сын, на которого я еще недавно возлагала надежды и испытывала гордость, сидя в президиуме на выпускном вечере, сейчас так унижается? Как мне это пережить? Неужели я – мать наркомана?». Мне хотелось одного: чтобы это был сон и чтобы, проснувшись, я снова увидела родного, понятного человека, который приносил мне счастье и радость.
Разговор на скамейке ни к чему не привел, он все отрицал, но проблемы росли, как снежный ком: стали пропадать вещи, появлялись долги, раздавались непонятные телефонные звонки. Мне казалось, что выкуп вещей из ломбарда, оплачивание долгов, ложь начальству с целью оправдать отсутствие сына на работе – это помощь. Я предпринимала разные, «правильные» поступки, направленные на спасение моего родственника, но это не давало положительных результатов, и все повторялось вновь. А я продолжала верить – еще одно, ну еще одно моё усилие, и он перестанет колоться.
Я вела жизнь матери наркомана. В отчаянии я не знала, что делать, как себя вести. Я пособничала, не осознавая, что своими безумными действиями наношу вред. Но мной руководила мысль – его надо спасать, лечить, откупать от милиции. В бесконечном списке задач, из которых состояла моя жизнь, не было места для меня самой. За долгие годы борьбы с болезнью моя жизнь стала неуправляемой. Я плохо спала, было постоянно повышено давление. Я злилась на всех и в итоге дошла до дна – до нежелания вставать утром, разрушения здоровья, создания вороха неразрешимых проблем себе и близким. Чтобы ощутить себя счастливой, мне достаточно было просто увидеть его в «нормальном» состоянии, а что будет завтра, меня в тот момент не волновало. Моя жизнь полностью была посвящена спасению близкого. На самом деле я постепенно умирала, забывая заботиться о своих нуждах.
Я не понимала, что попытки прекратить его употребление – безумие. Мой сын – наркоман, это его проблема, моя проблема в том, что я – мать наркомана. Но я не осознавала различий и тратила силы, время, деньги на решение чужих проблем.
Я жила в мире иллюзий («мой сын не наркоман», «я не мать наркомана«, «все пройдет само»).
Мне долго не верилось, что я не могу помочь. Казалось, поговорю серьезно, и он начнет меняться. Но сколько бы я ни старалась наставить «на путь истинный», все мои попытки терпели фиаско. Проверяла долго, 8 лет. Умоляла. Угрожала. Плакала. Всякие снадобья, бабки-колдуньи и рекламируемые лекарства пробовала. Результат одинаковый – НЕ ПОМОГАЛО. Только злобы прибавляло.
Спустя долгие 8 лет я признала, что мой сын неизлечимо болен. Я перестала уговаривать его, контролировать – я поняла, что это бесполезно. Пытаясь контролировать, я никогда не получала нужного результата. Я устала бороться с его болезнью. Я понимала, что наступил крах моих безумных попыток изменить сына.
Однажды, понимая, что у меня нет выхода и я могу сама умереть, я сказала ему: «Либо ты заканчиваешь употреблять наркотики, либо уходи из дома». Он ушел, выбрав употребление наркотиков. И я, задавив в себе чувства, держалась целых 2 месяца, рыдая каждый день у окна, прислушиваясь к лифту, не остановился ли он на моем этаже, хватала телефон в надежде, что сын звонит.
Позже я осознала, что это хорошо, что он не звонил и не приходил, иначе я бы пустила его в дом, позволив снова собой манипулировать.
Последняя надежда
И я пришла на свое первое собрание группы Нар-Анон.
Я хорошо помню своё состояние и мысли перед первым собранием: «Это – последняя надежда. Если не Нар-Анон, то больше ничего не поможет».
Я не знаю, почему я так думала, ведь я ничего о Нар-Аноне не знала! Не представляла толком, куда я приду и что найду. Но и сегодня, спустя более 12 лет, я остаюсь в содружестве.
Что удерживает меня в Нар-Аноне?
Благодарность за то, что я жива. Нар-Анон для меня – это возможность служить людям – отдавать. Я с радостью делюсь тем, что дала мне Программа. Взаимоотношения с людьми, включая наркомана, значительно улучшились. Я больше не действую, исходя из страха, вины, не реагирую на обиды. Я научилась любить, прощать. И все эти приятные ощущения прочно вошли в мою жизнь. Мне радостно и комфортно.
Кто бы мог подумать? Я не могла представить, что так произойдет, и, если бы мне сказали об этом 12 лет назад, я бы просто не поверила.